ственно, все проделал гауптман Клаус Дитмар. Кройс только заходил, куда нужно, бегло знакомился с текстом, подписы-вал бумаги.
Когда все было оформлено, Клаус сухо поздравил Пауля, вручил белую папку с документами.
— Осталось немнрго сделать, — сказал он.
Перешли через широкую улицу в отделение банка, где вы-яснилось, что на счету у фон Бауна денег то ли накопилось, то ли осталось не так уж и много. Клаус посоветовал снять со сче¬та все, что там имелось.
— Тебе нужно обустроиться на скорую руку и безбедно про¬жить какое-то время. А там решишь, как деньгами распоря¬диться.
— Подумаю.
Думать тут нечего. Прежде всего, ты должен выглядеть, как подобает племяннику фон Бауна.
Кройс промолчал.
Ему уже изрядно надоели поучения и советы Клауса, но де¬ваться было некуда, и потому он вел себя, как полагается бла¬годарному репатрианту. Оставалось только отблагодарить гауптмана, что Пауль и сделал в скромном питейном заведе¬нии, где из восьми столиков только один был занят пожилой парой.
Достав из плоской сумки с застежками две пухлые пачки хрустящих марок из пяти полученных в банке, Кройс поло-жил их на стол и молча придвинул к гауптману.
Клаус подумал немного, взял одну пачку, а вторую реши-тельно отодвинул.
— Оставь себе. Нельзя быть излишне щедрым, — посовето¬вал он. — Ты уже не в России. Тебя могут неправильно понять.
После обеда, когда настала пора расставания, Кройс при-обнял Клауса в знак признательности и благодарности, похло¬пал ладонью по спине. Причем все это получилось искренне, он сам такого от себя не ожидал. Как там ни крути, а хорошим парнем оказался гауптман Клаус Дитмар.
— Так русские, наверное… расстаются, — сказал Клаус, отстраняясь и поведя плечами. — Неожиданно для меня.
— Для меня тоже… неожиданно. Надеюсь, еще встретимся.
— Встретимся. — Клаус отвернулсй, — Как ты похож на Герхарда!
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
Расставшись с Гауптманом, что по-русски означает «капи¬тан», Пауль Кроне около часа бродил по центральным улицам Берлина, осматриваясь, приноравливаясь.
Все вокруг было настолько чужим, чуждым, что возникло желание мгновенно перенестись в Москву, ну хотя бы на пяток минут. И вдруг он опять почувствовал себя курсантом Пашкой Кройсом, вспомнив как они с Воронцовым ночью через склад, тихонько ступая, водили девчонок в общагу. Заодно совсем уж некстати припомнилось, как Парфен с выбитыми зубами пес¬ню революционную пропел:. Тогда было смешно, теперь не очень. Может, и не стоило ему зубы выбиваты. Трудно теперь Парфену без передних зубов хлебную пайку откусывать. А мо¬жет, и нет уже Парфена Довгаля, героя Гражданской войны, и не надо ему уже ничего откусывать. Зубы без надобности.
Да хрен с ним, с Парфеном! Не до героев Гражданской вой¬ны нынче.
На светлой, гладко забетонированной площадке, возле спус¬ка на станцию метро, стояла легковая машина с приоткрытой дверцей, что, судя по всему, в переводе на русский означало: жду клиента.
Такси.
— Вольфштрассе, сказал Кройс, усаживаясь на переднее сиденье.
— Где там нужно остановиться?
— Когда подъедем, скажу где.
Шофер в коричневом в черную клетку пиджаке на минуту прикрыл глаза, видимо, соображая, как покороче доехать на Вольфштрассе.
Сообразил, кивнул.
И тронул с места.
В доме почившего дядюшки, о котором Кройс от отца в ран¬нем детстве только несколько раз слышал, Пауль уже побывал два раза с Клаусом, когда оформляли документы. Жилище до-вольно скромное для фон Бауна, но крепенькое. Три комнаты и кухня внизу, длинная комната с одним окном вверху да не-большой дворик, оконтуренный высоким сетчатым забором на металлических столбиках.
