так, что волосы на голове перестал чувствовать, будто и нет их вовсе. Никто не учил, а видать, память, доставшаяся от даль¬них предков, проснулась.
В приподнятом настроении еще немного поплавал, поны¬рял, рот хорошенько прополоскал, пальцем вместо зубной щет¬ки зубы протер. Подумалось мимоходом, что в скором времени, может, и зубную щетку посчастливится в руке подержать.
Отовсюду доносились веселые голоса, крики, плескание воды. Почувствовали наконец-таки зэки вкус настоящей мир¬ной жизни, когда нет конвойных с собаками. И уже не были похожи на крысиную стаю. Скорее всего напоминали баранов, которых пригнал добрый пастух на поляну.с сочной травкой.
Самое интересное, что Вадим давно уже о том, что было до лагеря, почти и не вспоминал, ну разве что иногда, перед сном, урывками. А тут после водных процедур кое-что в памяти про-резалось. И, прежде всего, подумалось, что не получится ска¬зать добрые слова Сереге Ковальчуку. А жаль! Благодаря Сере¬гиным стараниям Вадим Стасов жив покуда. Иначе пятьдесят восьмая статья светила бы как заслуженная награда за содеян¬ное. В лучшем случае в барак к политическим попал бы, а вра¬гам народа в армии служить не положено. На руднике они сей¬час загибаются, и никогда уже не доведется им вот так в тихом озере с барашками поплескаться.
Когда последовала команда: всем на берег! неохотно, но все-таки выбрались на него.
ПолчасА дали командиры купальщикам на обсыхание под солнцем и на перекус. Лагерной одежды, сваленной в кучу, уже не было и в помине, только трава осталась от нее примятая. Куда-то уже погрузили тряпье и увезли. Но никого это не опе¬чалило.
Куски хлеба, белого и.черного, навалом лежали на растя¬нутом брезенте. Рыбные консервы в неглубоких жестяных та¬релках раздавали пятеро молчаливых мужиков в черной форме железнодорожников. Всем всего хватило. После перекуса на¬пились водицы из журчащего родника,, черпая кружками из канавки. Никто никого не торопил, никто не подгонял. Когда все вдоволь напились холодной родниковой воды, последовала очередная команда:
— По машинам!
Дружно, с веселым гиканьем «бараны» позапрыгивали в грузовики, уселись на шершавые доски.
Поехали.
А ехать в конце пути пришлось через город. Прохожие с интересом смотрели на голых мужчин, а женщины улыбались, некоторые даже ручками помахали. Будущие красноармейцы, глядя на женщин, с трудом себя сдерживали, строго выполняя приказ — никаких вольностей в пути. А так и хотелось кое-что сказать, особенно тем, которые ручками вслед помахали. Но никто вольностей себе не позволил, потому как загодя было крепко-накрепко втолковано — дисциплина в армии прежде всего.
Приехали на широкий двор с длинным деревянным строе-нием без окон. Судя по всему склад, но неохраняемый.
На площадке возле покосившегося забора стопками в рост человека аккуратно сложены комплекты обмундирования. Семь стопок, а в стороне четырьмя горками — сапоги. Возле каждой стопки, возле сапог стояли раздатчики и почему-то опять в черной форме железнодорожников. Непонятно с какой стати железнодорожники не своим делом занимаются? Кто стрелки в это время на путях переводит?
— Полчаса на переодевание! — скомандовал майор и, сооб¬разив, что команда не совсем правильная, рассмеялся, глядя на будущих бойцов в мятых трусах. — Одевайтесь!
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
После нудного проживания в общежитии для репатриан¬тов перемены в судьбе Пауля Кройса происходили настолько стремительно, что не всегда и не ко всему удавалось так сразу приноровиться. Всего-то восемь дней прошло с тех пор, как он отведал не советское пиво на польской территории, а уже ока-зался в Берлине.
Наследство от дяди свалилось как снег на голову. Так ска-зать, нежданно-негаданно. Тем более что оформление докумен-тов в разных инстанциях прошло без сучка без задоринки. Соб-
