запахи. И соседи по купе уже немного на иностранцев стали похожи. Во всяком случае, по-немецки заговорили, но еще не¬уверенно, как бы с оглядкой.
Соседями по купе оказались солидный немец в коричневом двубортном костюме, двое мужчин среднего возраста в куртках на молниях и мальчик лет четырех в серых штанишках и бе¬лом свитере. Выходит, что без мамы мальчик в дальний путь отправился.
Под стук колес расставили вещи, разместились. Мальчик тут же заснул, посапывая.
Тот немец, что постарше, достал из саквояжа плоскую фля¬гу, обшитую материей, и металлические стаканчики, поста¬вил на столик. Налил, расплескивая жидкость. Вагон сильно раскачивало.
— Ганс, — сказал он, поднявшись и вздернув подбородок у Пауль.
— Генрих.
—Роберт.
Вот и познакомились, — сказал Ганс на чистом немец¬ком, без акцента, глядя не столько на Кройса, сколько на его значок со свастикой. Мы на земле рейха,
У я Гитлер! — поднялся и вскинул руку тот, что по-моложе, Роберт.
— Не надо спешить, -произнес Кройс с расстановкой.— Смешно получается. — Помедлив, взял стаканчик со столи¬ка. Мы еще не солдаты рейха, — добавил он. Мы еще ни то ни се.
Неправильно понимаешь, — выпрямил спину Ганс. — Мы пересекли границу. Мы уже солдаты рейха вне зависимос¬ти от возраста и положения.
— А коль пересекли границу, тогда по-русски больше ни слова! — сказал Кройс по-русски.
— Правильно! — Генрих сжал кулаки. — Наговорились по- русски. Хватит! Начинаем новую жизнь, без дурацких песен и демонстраций с флагами и портретами.
Выпили.
Но поговорить как следует, на родном языке, не получи¬лось. Заскрипели тормоза, лязгнули вагонные буфера, и поезд
