ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Стасов прошел вдоль двух мрачных бараков с отвалившей¬ся со стен штукатуркой, держась подальше от вонючей кана¬вы, куда их жители, рабочие кроватной фабрики, выплескива¬ли помои и вытряхивали мусор.
Обходя лужи и прижимаясь к невысокому бетонному забору, он вышел к кирпичному трехэтажному дому с детской площад¬кой, качелями. Ухоженный двор был обнесен деревянным шта¬кетником. В доме этом проживало фабричное начальство средне¬го звена с семьями. Во дворе резвилась пацанва, в латки играли.
Вадим зашел с торца и по стертым крутым ступенькам спу-стился в темный подвал.Кислому.
Подскочил, как с неба свалился, Зяма с поблескивающей финкой в руке.
— фу ты, черт, бляха-муха! — выдохнул Зяма, ловко под¬кидывая на ладони финку. — В темноте не разобрал, что почем.
— Чего кидаешься, дурень?
— Да тут Расул не по делу залу палея. Я подумал, что он опять пришкандыбал, чтоб права качать.
— Сгинь.
Вадим рукой отодвинул Зяму, потянул на себя тяжелую металлическую дверь бомбоубежища.
С каких пор бомбоубежище стало блатхатой, Стасов не уз-навал, хотя и не помешало бы узнать, но теперь уже все равно. Настала пора распрощаться с блатным прошлым, и придется резать по живому.
Закрыв за собой дверь, осмотрелся. Обстановка знакомая. Четыре мощные лампы с потолка свисают, две лампы над биль-ярдным столом, остальные по углам. Накурено, но не очень. Шары катают Ко л ян и Батя. Прочий народишко в карты ре¬жется. Тихо, спокойно в хате, только желтые шары щелкают. Самое интересное, что баб нету. Двуспальная кровать с блестя¬щими высокими спинками пустует.
Кислый особняком расположился. Сидит в кресле-качал¬ке, ноги вытянув, на полу бутылка водки, стакана поблизости не видно. Из горлышка по давней лагерной привычке лакает.
