— Заткнись!
Вадим, не снижая скорости, развернул самоходку на месте так, что головой ударился о стенку.
Стали посреди площадки, мотор заглох.
В самый центр села прибыли. Слева магазин, справа дом, обильно известкой выбеленный, с высокой жестяной крышей, красным флагом над крыльцом.
Сельсовет.
Тут уж никаких сомнений быть не может.
Неподалеку две курицы под телегами от бомбежек спаса-ются. Рыжая собака уши навострила. Не дает на чужаков. Понимает, что чужих уже нет. Все свои, кроме тех, которые в небе летают. Собаки умные. Быстро приноравливаются к об-стоятельствам .
— Вот что, Вад, вылазь! — крикнул Заруба.
— Какого хера ты командовать стал? -обернулся Вадим. — Ишь ты, как раздухарился!
— Так того… самолеты сзади, а ты их не видишь. Я-то вижу! — Чего городишь, где самолеты?
— Улетели уже. Самолеты#ШЗаруба помахал рукой. —
Слушай, а ть, Вад, того… соображаешь… Вона как на месте развернулся, я б так, наверное, не сумел.
Заруба открыл верхний люк, выпрыгнул на дорогу, раски-нул руки, как для объятий-
— Не встречают селяне защитников Родины, произнес он, глядя по сторонам.
Следом, пыхтя, выкарабкался Бодя.
— А нам пое…ть, что не встречают, — сказал он без особой печали. — Мне так даже больше нравится… Нет, ты погляди, встречают все-таки…
Из-за сельсовета вприпрыжку выскочил мужчина в свет¬лых широких брюках и светлом распахнутом пиджаке, за ним следом бежала женщина с растрепанными волосами и с крас¬ной косынкой в руке. Комсомолка, видать.
— Родненькие! — закричала она, подбегая к Зарубе. — Что происходит, война с немцами, что ли?
— Она самая, война… с немцами! — насупился Заруба. — Вот только попрошу вас, гражданка, сохранять спокойствие. Нельзя поддаваться панике.
— Да как же не поддаться-то… Бомбы бросают, а где наши?
— А мы чьи, по-твоему? Звезды на машине не видишь, чтоли?
— В-вижу! Так вы совсем одни… одине-ешеньки. А они по воздуху летают, бомбы бросают. Никто им не мешает.
— Правильно соображаешь, гражданка. Мы тут одни.
— Чего так?
— Потому что мы самые смелые и отважные.
— Нам-то чего тапереча делать?
Мужик в светлом пиджаке тоже пытался что-то сказать, но никак у него не получалось хотя бы словечко вымолвить. Раскроет рот и закроет.
— Усрался, батя? — спросил Водя, отворачиваясь. — Этт… негоже. Пойди штаны поменяй, а то воняет сильно. Немцы в село придут, смеяться станут. Йегоже!
Вадим, дослушав, выбрался из люка.
— Где ваши… односельчане? спросил, осматриваясь.
Так… того… у н-нас никого нет, — наконец вымолвил мужик, повбрачиваясь так, чтоб штаны на заднице не были видны. — Всех временно отселили.
— Как это «никого нет»? Сельсовет у вас есть, милиция, почта… Вон и магазин с открытой дверью. Крестьян отселили, это понятно, а где народ служивый?
— Н-не знаю. Попрятались… наверное.
— Ну коль не знаешь, меняй штаны, щ Стасов подошел к женщине. — Мой вам совет, отсидитесь пока что в погребе. Так вернее будет.
— Немцы придут?
— Одно из двух. Но, скорее всего, скоро придут.
Вадим посмотрел, как Заруба со Степой побежали к мага-зину, и усмехнулся.
Дорвались соколы шизокрылые до бесплатных харчей! Вот уж не думали не гадали недавние зэки, что так все обернется. Самый настоящий обещанный коммунизм наступил. чего хочешь, то и бери, чего хочешь, то и делай. Никто никому не указ. Да вот беда, стреляют недруги, бомбы с неба бросают… Могут ненароком и попасть… не по злобе. Но пока что хоть бомбы на село бросать перестали. И на том спасибо.
