Досель в команде пока что ничего подобного не случалось, хотя у двоих уже были дни рождения и втихаря их отметили, но так, чтобы никто ничего не прознал. Тихо, спокойно выпи¬ли, закусили, послушали музыку, включив погромче прием¬ник.
Офицер, который вручил сложенную вдвое бумагу, подтвер-ждающую, что обер-ефрейтор вермахта не просто так разъез¬жает по Берлину, не поздравил Пауля с днем рождения. Мо¬жет, не знал причину увольнения на два дня, а может, не при¬нято у них здесь так просто поздравлять именинников в слу¬жебной обстановке.
— Если есть желание, можешь взять машину, сказал офицер и вручил документ на машину . в Тогда с утра и отпра¬вишься.
— Если можно, прямо сейчас и отправлюсь.
— На ночь глядя?
Так домой же!
— Ну, если домой… Погоди немного Офицер сделал до-полнительную отметку в сложенной вдвое бумаге. — Держи.
Насвистывая мелодию веселой немецкой песенки из кино-фильма, Кройс ехал поздним вечером по Берлину в своей колы-маге, прислушиваясь к неровному гудению двигателя и прино-равливаясь к заскрипевшему вдруг рычагу переключения пере¬дач.
Как бы там ни было а все складывалось пока что в лучшем виде. Лучше и не придумать. Действительно оказался на своей земле. На родине. Так уж получилось, что здесь с самого при-бытия он свой, а не чужой. Потому все идет как по маслу.
Необходимую информацию из Москвы ему раз в пять дней сообщали по радио. Приемники стояли почти в каждой комна¬те гостиницы, где проживали так называемые бойцы, будущие диверсанты команды К. Не ахти какие приемники, совсем не то, что у покойного дядюшки, но тоже с диапазоном коротких волн.
Ответы и прочие зашифрованные сообщения Пауль писал в темноте в комнате для индивидуальных занятий, погасив, перед уходом минут на пять свет. Никто ничего заподозрить не мог. В гостинице таких комнат было четыре, и после занятий да сытного ужина их редко кто посещал. Перед очередной увольнительной он на специальном листе бумаги писал сооб-щение, и затем помещал листок в конверт. Конверт, на пер¬вый взгляд, самый обычный, который в скомканном виде бро¬сал в условленном месте во время еженедельного дневного отгула.
Судя по всему, его сообщения бесперебойно в Москве при-нимали. Конверт, конечно же, из праздного любопытства мог подобрать посторонний, но и такое развитие событий загодя предусматривалось. Если конверт при дневном свете вскрыть, то все, что написано на листе, мгновенно засветится и тут же исчезнет. Да и при любом, даже слабом освещении исчезнет, только с небольшой задержкой. И останется на листке стихо-творение Гете, написанное наспех неизвестно для чего.
Ничего особенно секретного прознать про команду И Пау¬лю Кройсу пока что не удалось, поэтому шифрованные сообще¬ния в Центр были короткими, но, как ни странно, в Москве пока что оставались довольны его работой «на благо рейха». Особенно порадовала в последней шифровке заключительная фраза: «так держать!»
Возле двух магазинов на Беккер-штрассе Кройс остановил¬ся, купил кое-что из продуктов и сладостей для тетушки.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЯТАЯ
Остановив машину возле теперь уже своего дома, Пауль некоторое время сидел, опустив руки, бездумно глядя перед собой.
Понятное дело, сказывалась усталость после жесткого гра-фика обучения в группе 0-6. Но это была не физическая уста¬лость, а скорее нервная. Тяжело все-таки приноравливаться к иным манерам, меркам, поведению в другой стране и в совсем другой армии. Все здесь не так, как в России. Даже намного более не так, чем ожидалось. И при всем при том нет-нет, да и прорывалось радостное ощущение, что вернулся домой. Уди¬вительное незнакомое доселе ощущение! До сих пор не было у Пашки Кройса своего настоящего дома, где тебя любят и ждут.
И очень кстати выпали два дня отдыха. Можно расслабить¬ся, беседуя по вечерам с тетушкой и попивая чаек с примесью пахучих
