Ну что ж, поверю на слово, — Андрей прошелся от окна к двери, приоткрыл ее, выглянул и закрыл, — Если старший лейтенант Заречный подпустил близко к себе грабителей, зна¬чит, он либо полный идиот от рождения, либо предполагаемые грабители не вызвали у него ни малейших подозрений, то есть скорее всего были или хорошие знакомые, или не очень, но обя¬зательно в военной форме. Они и помогли вытолкать машину. Не самостоятельно же старший лейтенант ее из грязи вытал¬кивал!
Может, и самостоятельно, хотя… ты прав. Чтобы из той ямы… Майор покусал нижнюю губу. — Без подмоги навер¬няка не обошлось. Я на месте все внимательно осмотрел. Яма не то чтобы глубокая, но длинная.
Ну, хорошо, вытолкали… Откуда тогда грабители могли дознаться, что в машине большие деньги, и с какой стати они помогали машину выталкивать? Не проще ли сразу укокошить недоумка старшего лейтенанта и раззяву шофера, машину ос¬тавить в яме, трупы на дороге, прихватить миллион и дать Деру?!
— Почему вы решили, что именно грабители выталкивали машину?
Ну, ты заладил! Совсем, что ли, не соображаешь, майор Фролов? Цитирую тебя: «Судя по всему, машина долго буксова¬ла в канаве, прежде чем ее на дорогу вытолкали ». Говорил так?
— Говорил.
— Ладно, не тушуйся, майор. Допустим, что не грабители ее толкали, а неизвестные добрые советские люди помогли вы¬тащить машину из ямы. И все равно нескладушка налицо. Гра¬бители отправили на тот свет старшего лейтенанта и сержан¬та, а добрых людей не тронули, сказали им спасцбо за то, что помогли машину вытолкать, и помахалй ручками, мол, вали¬те отсюда на все четыре стороны и никому ничего про то, что здесь случилось, не говорите. И они свалили… Так ведь тогда получается?
— Получается…- Фролов посмотрел оторопело. Я же сказал, голова раскалывается, туго соображаю.
Хреновая у тебя, батальонный комиссар, голова. Такие головы надо менять почаще, и чем чаще, тем лучше.
Я две ночи не спал.
— Ты соображаешь, что городишь? Мне-то какое дело до твоих бессонных ночей?Воронцов с трудом сдержался, что¬бы не покрыть Фролова матом. В* Придется в Москву доло¬жить, что миллион рублей батальонный комиссар прошляпил из-за того, что ночами у него недосып случается и голова после этого перестает работать.
— Сдуру… про голову сорвалось.
Правая щека у комиссара дернулась, он приложил к ней ладонь, в который раз прикусил губу.
— Да не сдуру… Хватит, комиссар, про головушку свою тал-дычить, слушать противно. Ладно… Попробуем иначе рассуж-дать. Допустим, что у старшего лейтенанта Заречного силуш¬ка была богатырская, он хорошенько подналег и в одиночку вытолкал машину, а когда вытолкал, к нему подошли граби¬тели и сказали: ах какой ты молодец, богатырь самый настоя¬щий, а теперь открывай кузов, отдавай деньги! И старший лей¬тенант достал из кармана ключик, открыл кузов, а шофер ему помог чемодан вытащить.
— Слушай, Воронцов, ты, конечно, наделен немереными
полномочиями, но издеваться не надо. Не ко времени. Хочешь, застрели… — Фролов побледнел, дернулся, вытащил из кобу¬ры пистолет, положил на стол Доложишь, что я полностью
осознал свою вину и на нервной почве застрелился. Могу и сам застрелиться, только скажи. У меня уже все. поперек горла.
Живи пока что, комиссар. Пока что…
Воронцов помолчал, рисуя в воображении картину. Хрено-вая картинка получилась. Чертовщина какая-то, да и только. Недаром чертики у майора перед глазами промелькнули.
— Раны на трупах наверняка резаные… ножевые. Или стре-ляли в них?
— Ни то ни другое… — Фролов напрягся. — Похоже, что саперной лопатой били.
— Ну, это тогда уже и не цыганщина вовсе, а парижский водевиль. Старший лейтенант НКВД, пребывая в глубокой растерянности, смотрел сначала на грабителей, потом на лопа¬ту в их руках и решил в конце концов: а пускай бьют меня… лопатой, где наша не пропадала, авось промажет грабитель!
