жено. Для немца дисциплина — прежде всего. Вот бы Пашку сюда, чтоб на немцев вблизи поглядел, поговорил с ними.
Воронцов посмотрел на другой берег, немцев не видно, ни¬кого не видно. Воля вольная. Проводил взглядом ласточку, пролетевшую низко над водой. Полной грудью вдохнул речной прохладный воздух.
Все вокруг хорошо, даже замечательно: быстрая речка, бе¬лый песок на берегу, зелень кругом, на небе ни облачка. Про¬тивно только одно — немцы с автоматами вольготно себя на крутом берегу чувствуют. И дальний мост через реку никем не охраняется, а его бы заминировать надо. Мост хотя и деревян¬ный, но крепенький. Легкие танки с белыми крестами один за другим по мосту проследуют, а за ними следом и прочая техни¬ка, пехота, И эти двое шутников с автоматами наперевес. Толь¬ко тогда уже не до шуток будет.
А никому покуда до того дела нет. Опит страна спокойно. Граница на замке!
Обидно, конечно, что пятый день пребывания на девятой погранзаставе начисто испорчен. Но пока не следовало пода¬вать виду, что все здесь не так, как надо. Хотя многое уже по¬нятно, почему все не так на государственной границе, которая должна быть на замке.
Граница есть, а замок сняли. Нет замка!
Не нужен замок, и только Андрей Воронцов, выпускник ШОН, один йз немногих, кто знает, почему все именно так, а не иначе.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
На Вадима Стасова, впрочем, как и на всех остальных зэ¬ков, долгий переезд под монотонный стук колес и паровозные гудки подействовал благотворно. А проследовали бывшие зэки в товарных вагонах из Восточной Сибири аж до западных гра¬ниц страны Советов, где после холодных сибирских ночей было невыносимо жарко, особенно когда поезд подолгу в пригородах торчал. Зато в степях и других открытых местах из вагонов выпускали, чтобы могли пассажиры в зэковском шмотье с номерами на груди справить большую и малую нужду на травку, не отходя далеко от вагона.
Но как бы там ни было, а все тяготы долгого пути по срав-нению с каторгой на руднике походили на бесплатный заслу-женный отдых.
Вадим наконец-таки отоспался в углу вагона на двойной подстилке, раны залечил, прикладывая листья подорожника к плечу и колену. Заодно и вес набрал. Кормили на пути следо¬вания не то чтобы очень хорошо, но без перебоев. Во всяком случае, никто уже куски хлеба не прятал в укромные места, никто ни у кого хлеб не тырил. Уж чего-чего, а хлеба всем хва¬тало. Зэки, которых после встречи с полковником и после двух¬дневных бесед в главном лагерном корпусе отобрали для служ-_ бы в армии, были довольны. Еще бы! Спи себе на здоровье, сколько хочешь и когда захочешь, да смотри на пейзаж, что мимо проплывает. Как в кино! Скрипучие створки вагона днем разрешено было оставлять открытыми для вентиляции, и толь¬ко широкий брус на уровне пояса не позволял ненароком вы¬пасть. Перед крупными населенными пунктами створки смы¬кали, гремели наружные засовы. И это тоже понятно. Незачем мирным городским гражданам на небритых мужиков в жутко¬ватого вида зэковской одежке глядеть. Ни к чему это счастли-вым советским людям, живущим в свободной стране.
За всю долгую поездку желающих соскочить с поезда и уда-риться в бега оказалось всего-то двое, да и то, видать, спьяну- сдуру на такое решились после того, как от сердобольных те¬ток на мелкой станции в руки самогон достался. Одного беглеца сразу же изловили деревенские жители и передали куда следу¬ет, а другого немного погодя нашли с поломанными руками и ногами под насыпью, неудачно спрыгнул.
Когда состав надолго застрял в степи, эту новость по цепоч¬ке передали и обсудили. Никакого построения на этот раз не было, никаких команд не последовало. Так называемые при¬зывники, повыпрыгивав из вагонов, справили нужду, побаза¬рили, разминая заодно кости после долгого сидения и лежания.
— Внимание! — крикнул майор из второго вагона, взбежав на бугорок и придерживая фуражку, потому что налетел ветер. — Ближе, ближе подходите, чтобы все услышали!
