ли. С трех раз не получилось погасить, лишний выстрел пона-добился. Вспыхнул яркий ослепительный свет, осветив замк¬нутое пространство. Слева и немного позади с негромким щелч¬ком вскочила кукла в рост человека. И еще одна кукла справа, в дальнем углу , но уже без щелчка вскочила. В кукол с челове-ческими лицами надо стрелять не куда попало, а только в голо¬вы. Три раза нажал на курок. Два выстрела. Значит, в обойме было пять патронов, хорошо, что в каждую куклу по разу вы¬стрелил и не промахнулся. Опустив пистолет, Воронцов посмот¬рел: неплохо получилось. Первой кукле попал в шею, второй в щеку.
— Ошибки серьезные допускаешь, лейтенант Воронцов, — раздался за спиной знакомый голос.
И все стало на свои места. Выходит, что это майор Грознер крутил баранку, подталкивал в спину, а потом вручил писто¬лет с пятью патронами.
— Противник уничтожен. Нчем ошибка?
Андрей обернулся.
За спиной у Грознера брезентовый навес с узким прямо-угольником вместо двери. За прямоугольником открытое про-странство. При неярком лунном свете в прямоугольном про¬свете можно вдали различить контуры учебного корпуса. Все правильно. Еще и не такие примочки городили на дальнем стрельбище в Балашихе.
— А если бы в обойме не пять, а четыре патрона оказа¬лось? — Грознер взял пистолет из руки Андрея, сунул к себе в кобуру, протянул руку к металлической коробке на стене и при¬глушил яркий свет в помещении. — Тогда бы тебя правая кук¬ла прикончила.
Майор выглядел уставшим, как никогда прежде.
— Чего молчишь, лейтенант?
— Если не пять патронов, а четыре, тогда по ходу сообра-жать нужно, а не задним числом. — Андрей повел плечами, выдержав паузу и стараясь понять, что все это означает.
Да ровным счетом ничего не означает. Эка невидаль — све-товые сигналы да куклы! Настрелялись вдоволь, будучи кур-сантами, и по куклам, и по лампочкам, и по чучелам всяким разным… Настало время по живым мишеням стрелять.
— Пора уже и по живым мишеням пострелять, — сказал Андрей.
— Ладно, отставить. Это я так, не совсем к месту про твою серьезную ошибку обмолвился… щ Грознер тяжело вздохнул и дернул подбородком. — Ошибки не было. Скоро и по живым мишеням стрелять придется, за этим дело не станет. А на стрельбище мы с тобой вдвоем прикатили па одной простой причине: предстоит разговор не для посторонних ушей и глаз.
— Я уже понял.
— Догадливый… Да вот только не ко времени ты семью ре¬шил завести. Хотя ничего не скажешь, жена молодая, краси¬вая. Видел издалека… Умная, надо полагать?
— Есть немного, — улыбнулся Воронцов.
— Ну что ж, неплохое начало семейной жизни. А теперь по существу. — Грознер протянул удостоверение. — Открой, оз-накомься.
Воронцов открыл его, глянул, закрыл. Все как и предпола-галось: предъявитель удостоверения — танкист лейтенант Во-ронцов. Нормально. Ив самом-то деле, не дипломы же вручать выпускникам ШОН НКВД!
— И вот еще один документ, который предъявлять нужно только .. Грознер выдержал паузу. — Держи!
Воронцов открыл удостоверение в черных корочках и чуть |0ыло не присвистнул от удивления.
Слева на развороте по центру фотография Воронцова, под мютографией фамилия, имя, отчество и ничего больше, ни зва- ВЕШЯ, ни подписи, а справа на развороте большими жирными буквами отпечатано—ШОН НКВД и внизу подпись. Да не чья- нибудь.
Подпись Сталина.
— Теперь, я думаю, что все понятно.
— Так точное — Андрей закрыл удостоверение. Не все понятно.
— Это удостоверение дает тебе право задавать вопросы и отда¬вать приказы кому угодно вне зависимости от должности и зва-ния. А ты на вопросы отвечаешь только по своему усмотрению, никто тебе приказов отдавать не должен. Никто. Кроме меня и начальника школы комиссара третьего ранга Гаврилова.
