лить в бункер — ив обратный дуть, к забою. Девятнадцать тачек Стасов сгонял, и на площадке, на краю бункера, когда тачку опрокидывал, колесо отвалилось. Повезло, что на пло¬щадке отвалилось, а не на трапах, никому не помешал. Брига¬дир Горбун подошел к нему, толкнул пяткой отвалившееся ко¬лесо, глянул на робу, пропитавшуюся кровью на плече.
— Затарь тачку, — сказал сквозь зубы, — хромай к навесу. Могет, чего и найдешь.
В общем-то, Горбун с пониманием отнесся, видать, не очень- то жаловал он Урюка. Во всяком случае, без карцера обошлось, но без рабочей пайки и без ужина остался заключенный под номером 8311.
В бараке на нарах Стасов долго сидел в одиночестве, голод-ный, злой, дожидаясь, пока братва отужинает.
Когда охрана вышла на перекур, принимая построение зэ-ков, вернувшихся из столовки, Вадим присел в проходе возле печки. Он подкараулил Урюка и, выпрыгнув из-за перегородки в темном углу, ржавым крюком от лебедки проломил ему че¬реп, затем прошмыгнул в каптерку, оттуда через лаз пробрался в барак, уселся на нары, положив ладонь на порезанное плечо и скривив физиономию.
Вот, мол, сижу здесь подраненный, никого не трогаю. Не до того мне.
А на душе радость, даже есть расхотелось. Быстро все офор-мил, сам своей смекалке и прыти удивился. Все без помарок проделал. Мало кто мог увидеть, а тем более понять, как все произошло, а если кто и увидел, то ни словечком потом не об-молвился, когда конвойные долго допытывались, что почем. Впрочем, без особого интереса допытывались. Эка невидаль, помощника бригадира с проломленной башкой обнаружили. Пущай блатари разбираются, что к чему. Другого помощника из своих предложат на утверждение.
И вот результат: две недели с тех пор минуло, а Стасова уже ночным дежурным по бараку назначили. Серьезное повыше¬ние по лагерной мерке. Очень серьезное. Дежурных по бараку на всю барачную ораву всего-то семеро, по числу дней в неделе. И один раз в неделю дежурный не на общих работах, а на пра¬вах учетчика. Руду дежурному по бараку не рубить, тачку не
