загребал, совмещая с работой в секретном институте. Э-э-эх, времечко-то быстро летит, и как все вокруг стремительно ме-няется. Не сразу и сообразишь, что к чему.
— И к чему все-таки?
— Да не узнать Вадика Стасова, хотя внешне вроде бы тот же самый.
— И Сергей Ковальчук внешне вроде бы тот же самый. Внеш-не… А про то, что Яша Шифман не только сапожным делом занят, а по совместительству работает на вашу контору, я и без подсказки догадался.
— И когда ж это тебя вдруг осенило?
В «воронке», по дороге к тебе.
— Ну, как говорится, дело темное.
— Почему темное?
— В « воронке » темно, вот всякие разные вздорные мыслиш-ки в голову и лезут.
— Доходчиво объяснил.
— Как смог, так и объяснил.
— Я пока что одного только уразуметь не могу, для чего комедию с моим днем рождения устроил? Можно было в про¬шлый раз без особых хлопот повязать именинника Стасова, добровольно явившегося, допросить по всем правилам, как это у вас принято. Ну, допустим, не ты бы допрашивал, а кто-то другой.«
— Неправильно рассуждаешь.
— Какие уж тут рассуждения…
— Я о тебе прежде всего позаботился. — Ковальчук дернул бровью. — Под расстрельную статью начальник конструктор-ского бюро в таком случае загремел бы. Вероятнее всего, уго¬ловка сдала бы тебя нам с потрохами. А у нас тебе, кроме пять¬десят восьмой статьи, ничего другого не светило бы. Для отчета вполне сгодился бы как английский шпион, засевший в сек¬ретном институте.
— Почему английский, а не японский?
— В данном случае абсолютно неважно, чей ты шпион, ан-глийский, японский или немецкий. Шпион, и все дела, — враг номер один! И в результате, как ты правильно обмолвился, де¬сять лет без права переписки. А так все гладко, без зазубрин.
